Уверен, что Дума нынешнего созыва войдет в историю чахлого российского парламентаризма как символ сервильности, бесстыдства и недомыслия. Вот теперь они нам подготовили новый диковинный закон: за публичные действия, «совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих», отныне сулят два года тюрьмы, притом что, как известно, чувства – субстанция эфемерная и трудно замеряемая.
Может, завтра кого-то оскорбит, если я напишу в блоге, что в истории РПЦ много стыдных страниц, а послезавтра - если просто не перекрещу лоб, проходя мимо церкви.
Мы помним, как несколько лет назад такие вот оскорбленные ворвались на выставку современного искусства «Осторожно, религия!» (вообще-то адресованную вовсе не верующим), устроили там погром, а впоследствии суд наказал не хулиганов, а устроителей выставки – штрафом. Теперь же, по новому закону, они сто пудов отправились бы за решетку. Впрочем, оно и по христианскому вероучению так предписано (если я правильно помню цитату из Святого Матфея): «Кто ударит тебя в правую щеку твою, откуси падле руку по локоть, а еще лучше по плечо».
Ладно, с современным искусством всё ясно, нет вопросов. Но меня беспокоит искусство классическое – судьба некоторых картин, известных мне с детства и написанных великими русскими художниками.
Илья Репин. Самый нехороший фрагмент в высшей степени сомнительной картины «Крестный ход в Курской губернии». (Именно так я и представляю себе тех, кто будет бегать в суд по новому закону).
А это злобный пасквиль художника от слова «худо» Василия Перова «Чаепитие в Мытищах»:
Петр Мясоедов очерняет историю православия: «Сожжение Аввакума».
Ну а за это безобразие по кощуннику Маковскому точно тюрьма плачет: «Освящение публичного дома».
Можно было бы, конечно, эти картины слегка подредактировать: что-то замазать, что-то подрисовать. Глазунов бы, я думаю, справился. А что? Выпустили ведь уже подредактированную пушкинскую сказку о Балде, заменив «попа-толоконного лба» на купца. То-то благолепно вышло!
Ничего, вот дождусь закона об оскорблении чувств неверующих писателей и тоже подам в суд – и за глумление над Пушкиным, и вот за это:
